Рождественский пёс - Страница 21

— На этой неделе у меня довольно плотный график… — соврала она. — Но может быть, завтра мне как-нибудь удастся выкроить пару минут… — Лет пять назад Катрин сказала бы просто «завтра» и обошлась бы без этих трех костылей-предосторожностей — «может быть», «как-нибудь», «удастся выкроить пару минут».

— В любое время, — повторил Макс.

«Он, похоже, совсем не такой, как я, — подумала Катрин. — Скорее всего, он полная моя противоположность».

Беата приготовила ризотто с курицей. Катрин съела кусочек курицы, отодвинула остальное мясо на край тарелки, попробовала рис, сгребла его в кучу рядом с курицей, доела то, что осталось (пять изюмин) и спросила Беату, не найдется ли у нее кусочка хлеба.

— Что я делаю не так? — ответила Беата, имея в виду уже не ризотто, а Джо.

Джо был музыкантом. Катрин еще ни разу его не видела. Чаще всего он находился на гастролях со своей группой. Беата относилась к этому с большим пониманием. Беата относилась с большим пониманием ко всему, что делал или чего не делал Джо.

— Понимаешь, музыка — это его жизнь, — часто повторяла она.

Он был гитарист, или бас-гитарист, или барабанщик в какой-то рок-группе, или фольклорном ансамбле, или в биг-бенде. Считала она.

— Понимаешь, он не любит говорить о своей работе. Когда мы вместе, он предпочитает жить только частной жизнью, — поясняла Беата.

Почти все предложения, в которых речь шла о Джо (то есть почти все предложения Беаты), начинались словом: «Понимаешь…» И каждое предложение должно было прояснить тот или иной сомнительный факт, связанный с Джо, таким образом, чтобы извлечь из него нечто положительное для Джо, а значит, и нечто лестное для нее, нечто, свидетельствующее о том, какой он классный парень, или даже о его любви к ней.

Катрин познакомилась с Беатой три года назад в автошколе. Та сидела рядом с ней, не проявляла ни малейшего интереса к занятиям (это понравилось Катрин) и только что заново влюбилась (это понравилось Катрин меньше). Через три часа Катрин уже вполне могла бы сдать теоретический экзамен по Джо. Она знала все о первых трех неделях романа Беаты с ним, все его технические характеристики — тип и модель, грузоподъемность, мощность, недостатки тормозной системы и подвески.

Беата подцепила его в баре. Он завис там после очередного концерта. У него в тот момент были серьезные проблемы с жильем: его тогдашняя любовница выставила его за дверь. Беата завалилась в бар с тремя подругами, две из которых умирали от скуки в законном браке, а третья в гражданском, то есть все трое жаждали приключений. Беата, напротив, искала чего-нибудь «долгоиграющего», необязательно на всю жизнь, но с более отчетливым видом на будущее, чем это было с ее предыдущими мужчинами.

Они уже почти три часа умилялись на Джо, который тихо сидел себе и курил один косяк за другим (чтобы справиться со своей жилищной проблемой). Вот только волосы ему не мешало бы немного подстричь, единодушно решили они. Его кудри слегка запылились, поскольку в своей горестно-согбенной позе он невольно подметал ими пол. С другой стороны, без своей субкультурной палубной швабры на голове он выглядел бы безжалостно скальпированным.

Когда он угостил их текилой, все четыре женских сердца застучали еще громче. А сердце Беаты — громче всех: Джо смотрел только на нее. («Потому что, в отличие от подруг, она жила одна», — подумала Катрин.)

В награду за его сосредоточенность на ней она позволила ему переночевать у нее.

— Понимаешь, Джо выглядит, конечно, немного странно, но он ведь как-никак музыкант, в каком-то смысле художник, — рассказывала Беата Катрин после той ночи. — К тому же он очень чистоплотный, у него даже была с собой зубная щетка…

— Ты что, в первую же ночь с ним переспала? — спросила Катрин.

— Понимаешь, мы, собственно, и не собирались спать вместе, это получилось как-то неожиданно. Джо вообще большой импровизатор, — ответила Беата, хихикая.

Все продолжалось в том же духе около трех лет. Только Беата все реже и реже становилась темой импровизаций Джо. Это была одна из тех односторонних любовных историй, которые отличаются полным отсутствием всякого присутствия, стирающим грань между иллюзией всего и надеждой на многое. Во всяком случае, у Беаты. Потому что Джо как раз и был одним из отсутствующих звеньев.

Среди того немногого, что Беата узнала о Джо, были пять прыжков в сторону.

— Понимаешь, — говорила она Катрин, — он и сам не замечает, как вляпывается в эти истории, просто он — эмоциональная натура. Но для него все эти отношения не имеют никакого значения. Он говорит, что любит только меня…

При этих словах мужество обычно покидало ее, уступая место слезам.

А иногда она говорила:

— Понимаешь, он не рассматривает это как измену, иначе бы он попытался скрыть от меня свои похождения. Но он не делает этого. Потому что любит меня.

В этой версии дело тоже редко обходилось без слез. И у Катрин наконец появлялась возможность сказать:

— Так, может, тебе лучше его бросить?

Бессмысленный вопрос, потому что Беата не «бросала» — «бросали» ее. Поэтому она отвечала уклончиво:

— Что я делаю не так?..

«Все», — думала Катрин и молчала.

В этот раз, в день ризотто с курицей, Джо в последнюю минуту аннулировал обещанный Беате уик-энд по причине внезапных гастролей.

— Он что, узнаёт о своих гастролях за день до выступления? — спросила Катрин.

— Понимаешь… — ответила Беата.

Далее следовали объяснения вроде «творческой натуры», «чокнутого менеджера», «он и сам очень расстроился» и «он так радовался, что мы вместе проведем субботу-воскресенье». Потом Беата плакала, а Катрин ее утешала. Потом Беата падала в объятия подруги и рыдала, а та матерински похлопывала ее по спине и потчевала самой вредной ложью, какую только можно выдумать, утешая подругу: